По лесам и городам: заметки о московских грибниках
В этом небольшой заметке мне бы хотелось поделиться несколькими наблюдениями о практиках и смыслах, связанных со сбором грибов в лесах Московской области. В основе этого текста лежит переработанный и сокращенный отрывок курсовой работы, интервью для которой я собирала вместе со своей коллегой, Софией Мартыновой, в 2023-2024 учебном году
Мы провели семнадцать интервью, побеседовав с восемнадцатью людьми в возрасте от 21 года до 76 лет. Среди наших собеседников было 12 мужчин и 6 женщин. Некоторые из собеседников имели опыт сбора грибов за пределами Московской области, но поскольку наше исследование было посвящено сбору грибов в лесах Московской области[2], такой опыт мы помещали в скобки, иногда прибегая к нему для сравнения.
Леса в относительной близости Москвы: что их отличает?
Среди наших собеседников только один человек занимался коммерческим сбором грибов. Однако происходило это далеко за пределами Московской области. В Московской области нет пунктов приема и нет мест, позволяющих собирать коммерческие виды грибов в больших объемах. Как объясняют некоторые из информантов, такая ситуация связана с особенностями лесов, расположенных в относительной близости Москвы:
Во-первых, отсутствие беломошных сосновых лесов, в которых любит расти белый гриб, один из основных коммерческих видов.
Во-вторых, леса в Московской области испытывают высокую антропогенную нагрузку, которая заключается в большом количестве людей, тем или иным образом взаимодействующих с лесным пространством. В особенности, в большом количестве грибников, претендующих на то, чтобы первыми собрать грибы. Часто наши собеседники замечали, полушутя: «грибников больше, чем грибов».
Кроме того, антропогенная нагрузка заключается в значительном преобразовании ландшафта человеческой деятельностью. Люди строят жилищные комплексы, логистические центры, дачи и коттеджные поселки, прокладывают дороги – а значит, интенсивно изменяют окружающую среду, что, в частности, влияет[3] и на возможность собирать грибы.
Собранные грибы не только не сдаются в пункты приема, но и не заготавливаются в больших количествах и не выступают предметом обмена[4]. Чаще всего собранные грибы тут же употребляются в пищу в рамках одного домохозяйства[5].
Далее я остановлюсь на описании практик и мотивов, затем – на двух сюжетах, которые привлекли внимание во время полевой работы. Первый касается соотношения теоретического и практического знания, второй – широко понятой социальности, характерной для сбора грибов и смежных практик.
Практики: сбор грибов как форма досуга
Для большинства наших информантов сбор грибов является формой отдыха, и встраивается в повседневную жизнь как специфическая форма активности – то есть, как такая активность, которая имеет четкое начало и конец. Она отделена от других повседневных занятий, имеет четкие границы, что, как кажется, и создает возможность говорить о сборе грибов как о досуге[6].
При этом отдых может предполагать разные практики. Можно говорить о двух развилках: первая касается места сбора, вторая заключается в том, предпочитает ли человек собирать грибы в одиночку или в компании.
Сбор грибов как часть опыта пребывания на даче – Поездки по грибы
Наличие дачи[7] позволяет собирать грибы около дома, пусть и сезонного. Таким образом собирательство оказывается более «стабильным», поскольку происходит в знакомом, понятном и доступном пространстве, каким его делает итеративность повседневного опыта[8].
Итеративность часто предполагает наличие более или менее четкого маршрута, по крайней мере, до самого места, или мест, сбора грибов. Показательно, что некоторые информанты могли достаточно детально описать такой маршрут. Так, из раза в раз, из сезона в сезон отправляясь в одни и те же места, придерживаясь примерно одного и того же маршрута, движение сквозь пространство, а также возможность наблюдения за его изменениями, делает место знакомым; место начинает проникать в человека, а человек – влиять на место, в котором из раза в раз себя обнаруживает[9],[10].
Важно так же и то, что для некоторых информантов сбор грибов встраивается в опыт пребывания на даче[11], который воспринимается как нечто более широкое, чем сам сбор грибов. Возможно, именно поэтому поездки за грибами для некоторых собеседников, собирающих грибы исключительно возле дачного дома, выглядят «странно», и вызывают стремление дистанцироваться от «других» грибников, вовлеченных в сбор грибов, по мнению информантов, гораздо сильнее, нежели он или она сам(-а).
В свою очередь, поездки за грибами предполагают столкновение с местом неизвестным и незнакомым (по крайней мере, менее знакомым, чем в случае сбора грибов около дачи). Однако в то же время поездки за грибами предполагают большую свободу выбора места сбора; и потому, возможно, способны удовлетворить чувство любопытства и интереса к неизвестному и найти богатые на грибы места.
Грибники этой группы тоже могут говорить о людях, собирающих грибы исключительно около дачи, как о «других» – таких грибниках, которые не готовы ради «по-настоящему» грибных мест отправиться за пределы привычного окружения. Один из информантов, шутя, называет себя и других грибников, готовых отправиться в поездку, «грибниками-маньяками», по сути, стараясь подчеркнуть более глубокую вовлеченность в практику сбора грибов по сравнению с теми, кто собирает грибы только в знакомых местах.
Поход в одиночку – Коллективный поход
Поход в одиночку позволяет чувствовать себе более свободно: не сковывать себя действиями других людей – например, выбирать то направление, в котором действительно хочется пойти, без оглядки на желание компаньона. Кроме того, одиночный поход позволяет избежать ситуации соревнования, которая для некоторых может быть сопряжена с негативными эмоциями, возникающими, если компаньон оказывается успешнее в сборе.
В случае коллективного похода возможность соревнования с другими может, наоборот, приобретать игровой характер и оцениваться положительно. Кроме того, можно сказать, что коллективный поход увеличивает запас доступного всем участникам похода знания[12], облегчая ориентацию в лесу и позволяя сделать лес более безопасным пространством, а также, например, облегчить определение грибов. Возможно, с этим связано то, что коллективный поход среди наших собеседников предпочитали скорее молодые люди.
Кроме того можно отметить, что для части информантов, имеющих опыт коллективного похода за грибами, также важно то, кто именно составляет компанию – поскольку от отношений, в которых состоят люди, зависят и роли во время похода. Например, один собеседник, студент бакалавриата, отмечает, сбор грибов с семьей позволяет примерить на себя роль ученика, в то время как сбор грибов с друзьями требует относиться к сбору и определению съедобности с большей осторожностью, поскольку предполагает большую ответственность.
Наши собеседники говорили об одиночном походе и коллективной как о двух совершенно разных активностях, и часто предпочитали одно другому. Интересно сравнить два совершенно противоположных ответа на примерно один и тот же вопрос:
Первый собеседник отмечает:
«Я люблю, ну, как и большинство людей, мне кажется, которые любят лес в одиночестве бродить по лесу. Для меня вот с кем-то там достаточно... пытка»
Второй, напротив, говорит, что ездить за грибами одному – скучно:
«Мне вообще кажется, что ездить за грибами в одиночку, одному, это не очень перспективно и, по большей части, скучно. Все-таки занятие такое для меня лично веселое»
Четыре группы смыслов
Мотивы и практики не связаны прямой связью[13]; более того – люди могут вкладывать различный смысл в практики, которые для стороннего наблюдателя будут выглядеть как пример одного и того же действия. С некоторой долей условности, понимая, что каждого человека подталкивают отправляться в лес уникальная комбинация смыслов, вкладываемых в эту практику, можно выделить четыре группы мотивов:
(1) Результат в виде собранных грибов
Акцент может делаться на результате – собранной корзинке грибов, которые далее употребляются в пищу или, в редких случаях, заготавливаются. В данном случае могут подчеркиваться вкусовые качества или ценность грибов как источника пищи, позволяющего существовать автономно, например, в ситуации похода.
Данный мотив выражен слабо – чаще всего, вкус грибов для наших собеседников оказывался вторичным. Более того, большинство не воспринимало грибы как важную часть рациона и не признавало в них особых вкусовых достоинств, а некоторые и вовсе говорили, что не употребляют грибы в пищу. При этом ценность грибов как таковых может влиять косвенно – через выбор места, куда пойти/поехать по грибы в случае, если на ментальной карте человека в каждом из грибных мест растет один вид гриба.
Так или иначе, большинство наших собеседников ценит в сборе грибов скорее не результат, но процесс. Так в игру вступает следующее:
(2) Процесс поиска и/или момент нахождения грибов
В случае второго мотива подчеркивается интерес к самому процессу поиска грибов. Так, один собеседник подчеркивает:
«Плюс это азартно же, бродить по лесу опять же, и искать. Я вот знаешь, в плане еды достаточно к грибам равнодушен»
Кроме того, важной оказывается возможность испытать эмоции при нахождении гриба; другой собеседник подчеркивает:
«Да, здесь очень важно, что тебе, то есть мне, удается получать очень большие эмоции, когда находишь какой-нибудь классный гриб. Если он еще большой, если он не червивый, особенно если он белый»
Именно поиск и нахождение гриба чаще всего связываются с чувством азарта, вызванным неопределенностью и непредсказуемостью результата «тихой охоты» в целом и результата отдельных решений во время поиска грибов: стоит ли свернуть налево? Окажется ли силуэт, напоминающий гриб, действительно грибом, или лишь опавшим листом?
(3) Взаимодействие с лесом
Спектр эмоций и ощущений, связанных со сбором грибов и других дикоросов, может оказываться гораздо шире, нежели чем ощущение азарта, подчеркиваемое большинством работ, посвященных собирательству грибов[14]. Так, для третьей группы мотивов характерно восприятие леса как особого пространства, нахождение в котором позволяет переживать определенные эмоции и ощущения.
Чаще всего информанты говорят о спокойствии и уединении, замедлении течения времени, изменении функционирования внимания по сравнению с пространством городским (что, по сути, и воспроизводит границу между двумя этими пространствами). Одна из собеседниц сравнивает ощущения во время нахождения в лесу с ощущениями, испытываемыми на территории монастыря, и замечает, что лес – «отличная среда от той, в которой мы всё время находимся, скажем так, и нет суеты».
В конечном счете сбор грибов из причины может превращаться лишь в повод или дополнение. Например, собеседница рассказывает:
«Поездка за грибами не было самоцелью. Для меня было самым ценным просто побродить по лесу где-нибудь в Подмосковье […] Грибы — это просто такое приятное дополнение. Ты выходишь по лесу, ищешь сокровища»
(4) Социальность, или форма общения с родственниками и/или друзьями
Четвертая группа мотивов связана с широко понимаемым общением. Акцент делается на социальной составляющей сбора грибов и воспринимается как форма совместной активности. Причем, в некоторых случаях – неприятной для информанта; в такой ситуации ценность общения оказывается важнее самого действия.
Мотив может быть актуален и для людей, собирающих грибы в одиночку. В таком случае важным оказывается возможность отправить фотографию или выложить ее в социальные сети, поделиться впечатлениями (или похвастаться собранными грибами) с близкими людьми или с людьми, участвующими в общении на тематических интернет-ресурсах. В этом смысле технологии помогают сделать далекое место близким, медиатизируя сбор грибов.
Кроме того, для информантов сбор грибов, являясь семейной традицией, позволяет реконструировать символическую связь, память о старших родственниках. В контексте Московской области точкой артикуляции таких воспоминания часто выступает дача[15].
Уникальность смыслов
Выделенные четыре группы мотивов не являются взаимоисключающими, они пересекаются и дополняют друг друга. Кроме того, выделенные группы являются аналитическими; обобщение же влечет за собой упрощение – это значит, что, классифицируя, мы упускаем специфичность мотивов, которые толкают людей отправляться в лес. Важно, при этом, что в рассматриваемом контексте мотивы и их конфигурации особенно уникальны и противоречивы, поскольку уникальны сами люди, состоящие в совершенно различных сообществах. Такая ситуация характерна для больших городов, каким является Москва, что усложняет исследование, но одновременно с этим позволяет схватывать уникальность и множественность жизненных укладов[16].
Теоретическое и практическое знание
Большое значение для практик собирательства имеет практическое знание[17]. Практическое знание – это опыт, приобретенный в процессе сбора грибов. Практическое знание сложно выразить словами, оно обретает свою силу только находясь внутри определенного контекста и носит нерефлексивный характер. Часто (но не всегда!) источником практического знания становятся походы по грибы со старшими родственниками; и часто большую роль в передаче знания играет дача как место, определяющее контекст сбора грибов.
Один из практических навыков – это замечание грибов на лесной подстилке. Интересно, что при просьбе описать момент обнаружения гриба, многие собеседники терялись, не зная, как описать этот момент словами. Один собеседник приводит интересную аналогию:
«Ты вот, например, ну, даже если не смотришь прямым зрением, ты же можешь увидеть, у тебя там пролетела муха или комар, например, там в стороне от тебя. Ну как ты это понимаешь? Хотя он понятно, что комар поменьше, но по какому признаку ты это понимаешь? Ну да, он маленький. Ну я не могу это определить. Как определить, что запоминается о грибе?»
То есть, навык замечания всегда оказывается вписан в определенный контекст.
Кроме того, многие описывали возвращение чувствительности после зимнего перерыва: после первого найденного гриба находить остальные становится намного легче, поскольку вспоминается образ, на который можно ориентироваться при поиске.
Особенность, которую удалось заметить во время полевой работы, заключается в большом значении не только практического знания, но и теоретического[18]. Теоретическое знание – не обязательно знание научное; это любые представления о грибах и процессе сбора, не связанные с каким-либо конкретным контекстом. Например, теоретическим знанием будут являться как представления, например, почерпнутые из тематических блогов, так и представления профессиональных биологов – важно, что и в первом, и во втором случае источником знания выступил не опыт, но внеконтекстуальное знание о грибах вообще. Источником теоретического знания часто становятся тематические форумы, телеграм-каналы и чаты, видео на Youtube, в редких случаях – книги.
Практика как способ конвертации знаний
Теоретическое и практическое знание не отделены друг от друга непреодолимой преградой[19]. Более того, можно сказать, что они взаимно конституируют друг друга, по крайней мере, в случае московских грибников.
При этом, практическое и теоретическое знание оказываются в запутанных отношениях, а конвертация одного в другое требует практики – сбора грибов, их обработки и приготовления. Для того, чтобы теоретическое знание стало действительно знанием, которому можно доверять, необходимо облачить его в практику: найти саркосому шаровидную, приготовить и попробовать сморчки. В то же время сам поход за грибами требует наличия представлений о грибах, не всегда получаемых напрямую из практики.
При это важно, что в случае сбора грибов большое значение имеет именно практический опыт, поскольку именно практика служит тем, что соединяет одно знание с другим. Один собеседник отмечает:
«То есть каких-то знаний у меня нет. Но это надо все-таки постоянно, наверное, ходить по каким-то местам, чтобы вот уже примечать, когда, при каких погодных условиях появляются те или иные грибы. Но вот пока такого нет, приходится как-то в интернете смотреть»
Возможно, именно поэтому собеседники, начинающие собирать грибы самостоятельно, рассказывают о сложностях, связанных с определением съедобности найденных грибов, а также о страхе и тревоге, связанными с употреблением в пищу самостоятельно найденных грибов. Собеседница рассказывает о своем опыте:
«Мне вообще каждый раз было страшно есть грибы, потому что я боялась, что то, что мы нагуглили, это какая-то ошибочная информация, потому что у нас обоих нет опыта, нет каких-то познаний. И я боялась, что я могу отравиться»
Интересный случай представляет то, какие именно грибы собирает собеседник; в частности, собирает ли он или она весенние виды грибов (сморчки и строчки, саркосцифу). Люди, полагающиеся в большей степени на практическое знание, скорее всего будут избегать сбора весенних грибов (а иногда вовсе называть их «поганками»), не так широко известных в России по сравнению, например, с белыми или подосиновиками. Как замечают некоторые собеседники, сбором строчков и сморчков в России заинтересовались относительно недавно, во многом, благодаря развитию тематических интернет-ресурсов и блогов, посвященных грибам. То есть, сбор весенних грибов может служить своеобразным маркером усилий человека, направленных на поиск информации о грибах, и в этом смысле – обращение к знанию теоретическому.
Важно отметить и то, что теоретическое знание может по-разному соотноситься со знание практическим. Иногда одно может противоречить другому. Во время одного интервью между информантами возник спор по поводу сбора и употребления в пищу фиолетовых рядовок – поздних ноябрьских грибов. Первая собеседница не доверяла этим грибам и призывала не употреблять их в пищу, «потому что они выглядят так… не то что как отрава, а просто вообще их страшно в руки взять». То есть, практический опыт собеседницы подсказывал, что внешний вид грибов означает их непригодность для употребления в пищу. Второй собеседник согласился, что фиолетовая рядовка «сама выглядит как смерть», и тут же добавил: «но если знать, что она полностью хорошая и съедобная, то ее уже (ни с чем – прим. авт.) не спутаешь» -- то есть, если отстраниться от практического опыта и обратиться к знанию, полученному за его пределами, фиолетовая рядовка из «поганки» превращается во вполне съедобный гриб.
«Социальность» сбора грибов
Присутствие других людей в лесу – непосредственное либо заметное через оставленные следы присутствия – является важной частью опыта сбора грибов; в особенности в случае лесов Московской области, где наблюдается высокая антропогенная нагрузка. В этом смысле важно рассмотреть лес как место обитания множества существ, человеческих и нет, чьи жизни находятся в постоянном соприкосновении и взаимном влиянии[20]. В связи с этим важными оказываются три сюжета: во-первых, представления о других грибниках; во-вторых – представление и практики, связанные с «грибными местами», в третьих – знаки, позволяющие говорить о появлении грибов
Образ «других» грибников
Показательно, что во время интервью собеседники часто говорили о «других» грибниках; и это упоминание важно, поскольку отражает, что лес – пространство общее, такое, где одновременно находится множество других существ, в данном случае – грибников. Поэтому, отправляясь в лес, всегда нужно помнить о других, встреча с которыми (или оставленные ими следы в виде собранных грибов) является нежелательной. По возможности нужно планировать поход по грибы тогда, когда обобщенные другие грибники еще не успели оказаться в лесу.
Отчасти с такими представлениями о других связано распространенное убеждение, что по грибы необходимо отправляться утром, как можно раньше. Кроме времени дня, представления о других грибниках могут влиять на выбор дня недели: например, человек может предпочитать отправляться по грибы в пятницу, ведь «все остальные»отправляются в лес на выходных.
Кроме того, иногда собеседники определяют и себя относительно представлений о других грибниках. Чаще всего, конструируя группу «профессиональных»/«заядлых»/etc. грибников и дистанцируясь от нее. При этом сами «заядлые» грибники – скорее группа воображаемая, чем действительно существующая; а грибники, в глазах других являющиеся «профессионалами», часто сами дистанцируются от этой группы.
Грибные места
Под грибными местами понимаются места появления плодовых тел грибницы, причем «масштаб» этих мест может быть различным: от целого леса до конкретного участка, большего или меньшего по размеру.
Расположение грибных мест, как и предполагалось до полевой работы, разглашать широкой аудитории не принято. Это связано с тем, что грибы – ресурс ограниченный, и не исключена ситуация, что другие грибники могут собрать грибы раньше, оставив грибника с пустой корзинкой. Однако, что важнее, знание грибных мест часто является результатом индивидуального поиска и исследования пространства. Опубличивание грибного места, по сути, не придает значение этим усилиям и пренебрегает индивидуальной связью человека и определенного места, являющуюся результатом взаимодействия между ними. Опубличивание расположения грибного места может вызывать чувство тоски постольку, поскольку утрачивается индивидуальная связь с определенным местом, достигаемая через более или менее длительный процесс его поиска.
В то же время грибные места могут становиться предметом своеобразной социальной игры: сами грибные места не разглашаются, но разглашаются направления, а люди могут проговариваться, и именно это превращает поиск грибного места в своеобразную игру, основной задачей которой является получить от другого как можно больше информации о грибном месте.
Грибные знаки
Интернет-ресурсы (чаты, форумы, текстовые и видео- блоги) чрезвычайно важны не только как источник знания о грибах вообще, но также как источник знания о наличии или отсутствии грибов в различных лесах на конкретный момент. «Грибные отчеты», которыми делятся люди, служат знаком о том, пора ли отправляться за грибами или нет. Таким образом, обсуждение или наблюдение за обсуждением грибов становится своеобразным аналитическим инструментом.
В этом смысле мы можем говорить о грибниках не как о консолидированном сообществе, но как о сетях[21] взаимодействия, покрывающих различные уголки пространства Московской области и позволяющих информации о грибах циркулировать, а грибникам – быстро реагировать на информацию, передаваемую другими.
Для того, чтобы понять, что «грибы пошли» вовсе не обязательно обращаться к интернету. Иногда понять это помогает наблюдение за окружающими людьми. Например, знаком о наличии грибов может стать сосед по даче – если он или она возвращается из леса с полной корзинкой. Другой знак – появление на обочине дороги людей, продающих грибы.
Вместо заключения
Сбор грибов – практика, рассказывающая об отношении человека и окружающей среды, о том, как эмоции вплетаются в восприятие пространства, в конце концов, о различных формах коммуникации: людей друг с другом и с пространством леса. Даже наше небольшое, во многом разведочное, исследование показывает многогранность сбора грибов и переплетение различных смыслов, находящих свое воплощение в этой практике, лучше сказать – в практиках, ведь способ ходить по грибы не один.
В этом рассказе я не пыталась поставить теоретическую проблему. Мне лишь хотелось поделиться наблюдениями и заметками, попытаться взглянуть на опыт людей «сбоку» и попробовать предположить, как те наблюдения, которыми делились с нами наши собеседники, связаны друг с другом.
В завершении мне бы хотелось поблагодарить тех, без кого этот рассказ был бы невозможен – наших собеседников, готовых делиться своими наблюдениями, историями и опытом.
[1] Солоухин, В. Третья охота – М.: Советская Россия, 1968
[2] На самом деле, нас интересовали практики собирательства и в лесопарках самой Москвы – но никто из наших собеседников не имел такого опыта.
[3] При этом, о прямой связи, скорее, говорить нельзя. Скорее, правильнее сказать, что изменение ландшафта влияет через сокращение количества лесных земель.
[4] То, что необработанные грибы не становятся предметом обмена, возможно, не является отличительной характеристикой Москвы. См. исследование Светы Ямин-Пастернак про сбор грибов и смежные практики на Чукотке. Исследовательница подчеркивает, что необработанные грибы чаще всего не дарятся, поскольку обработка предполагает большое количество труда – и неизвестно, готов ли человек, принимающий дар, вложить этот труд. Yamin-Pasternak, S. How the devils went deaf: ethnomycology, cuisine and perception of landscape in the Russian north, 2007 (докторская диссертация, Университет Аляски, Фэрбенкс, 2007)
[5] Техники обработки и заготовки грибов находились за скобками исследования. Замечательное этнографическое описание этой стороны взаимодействия с грибами см. в упомянутой ранее докторской диссертации Светы Ямин-Пастернак.
[6] Для сравнения см. Петряков, С. по ту сторону «работы» и «отдыха»: классификационная неопределенность в коммерческом собирательстве дикорастущих ягод в Карелии // Антропологический форум. 2024. No 61. с. 53–78.
[7] Двое собеседников собирают грибы не около дачи, но около загородного дома (то есть, около всесезонного жилья). Но такой опыт мы также отнесли в категорию сбора грибов около дачи.
[8] Seamon, D. A geography of the lifeworld. Movement, rest and encounter. – London: Croom Helm, 1979
[9] Ingold, T. The Temporality of the Landscape. // World Archaeology. 1993. № 2. p. 152–174
[10] Casey E. How to get from Space to Place in a fairly short stretch of time. Phenomenological prolegomena // Feld S., Basso K. (ed.) Senses of Place — Santa Fe: School of American Press, 1996
[11] Российские дачи – отдельная и сложная тема, которая оставалась за скобками исследования. См., например, этнографическое исследование М. Колдуэлл: Caldwell, M. Dacha Idylls. Living Organically in Russia’s Countryside — Berkeley; Los Angeles; L.: University of California Press, 2011
[12] Schutz, A., Luckmann, T. The structure of the Life-world – London: Heinemann Educational Books Ltd, 1974
[13] Mills C. W. Situated actions and vocabularies of motive // American Sociological Review, 1940, № 5(6)
[14] Например, см. Цзин, А. Гриб на краю света. О возможности жизни на руинах капитализма. – М.: АдМаргинемПресс, 2017
Larmagnac-Matheron, O. Les cueilleurs de champignons, derniers aventuriers de l’humanité? // Philosophie Magazine, 2023 <https://www.philomag.com/articles/les-cueilleurs-de-champignons-derniers-aventuriers-de-lhumanite>
[15] О связи места и памяти см. Hoelscher S., Alderman D. Memory and place: geographies of a critical relationship // Social and Cultural Geography // Social and Cultural geography, 2006 №5(3)
[16] См. Парк, Р. Город как социальная лаборатория // Социологическое обозрение, 2002, том 2, №3
[17] См. Гончаров, Н.С. "Сгущения" пространства в процессе собирательства, рыболовства и охоты: на примере села Жиганск, Республика Саха (Якутия) // Журнал социологии и социальной антропологии. 2021. Т. 24, № 2. С. 181–211.
[18] Данное деление близко к тому, что Э. Гидденс называет дискурсивным и практическим сознаниями. Гидденс, Э. Устроение общества: очерк теории структурации. – М.: Академический проект, 2005
[19] Гидденс, Э. Устроение общества: очерк теории структурации. – М.: Академический проект, 2005
[20] Cм. Ferretti, F. La verite du regard: l'idee de paysage chez Elisee Reclus // Projets de paysage [En ligne], №2, 2009 <https://journals.openedition.org/paysage/29372>
[21] Латур, Б. Пересборка социального. Введение в Акторно-Сетевую Теорию – М.: Изд. Дом Высшей Школы экономики, 2014
Автор заметки
Лаборатория комплексных междисциплинарных проектов: Стажер-исследователь